Наш авиагарнизон располагался в непосредственной близости от Владивостока и был, если можно так выразиться, авиационными воротами Приморья. На официальном языке это значило, что наш аэродром был аэродромом совместного пользования и принимал как военные, так и гражданские «борты» в качестве аэропорта Владивостока. Поэтому-то гарнизон на официальном языке числился «придворным». Звание это «обязывало»... В общем, хоть до освежения травы зеленой краской дело не доходило, но дорогу мыли, было.
Очередное гарнизонное планирование проходило отнюдь не традиционно. Перед начальником гарнизона лежала справка о количестве женщин-военнослужащих в каждой части гарнизона, и он, ведя пальцем по списку, называл фамилию командира части и объявлял ему наряд на выделение женщин, неизменно добавляя: «Чтобы красивые были. И молодые».
Выступивший за ним начальник политотдела сумел развеять подозрения по части наряда на выделение молодых красавиц. Дело обстояло так. На личном самолете (может, не на самом личном, но оттуда) министра обороны к нам вылетает группа учащихся Московского хореографического училища во главе с С.Н. Головкиной. Требовалось обеспечить теплый, радушный, красочный прием, памятуя о том, что в числе указанных учащихся находится внук министра обороны.
Посмеявшись над курьезным заданием, командиры и замполиты разошлись, не придав особого значения услышанному. Однако на следующий день оперативный дежурный по системе оповещения отбарабанил, что назначенным красавицам и командирам частей прибыть на аэродром на репетицию встречи балета. Репетицию будет проводить командующий ВВС флота. Командующий генерал Г. был человек серьезный, выходит, и встреча балетных учеников было делом серьезным. Даже весьма серьезным. Неделя непрерывных тренировок не прошла даром.
Самолет «Ил- 18», уже на рулежке выключая двигатели, устало остановился. Без промедления подкатил трап, открылась передняя пассажирская дверь. Главная балетная дама страны приняла цветы у мило смущенных военных девушек, благосклонно кивнула выстроившимся адмиралам, генералам, полковникам, подполковникам... и отбыла в персональной машине командующего флотом. Потом из самолета посыпались московские мальчишки и девчонки. Они были тут же загнаны в роскошный туристский автобус «ЗиЛ». (Ни до, ни после этот антиквариат больше мне не встречался). Замигали маячки-мигалки машин сопровождения, кортеж тронулся…
Очередное планирование в гарнизоне проводил член Военного совета (ЧВС) генерал С. В авиации ВМФ не так много частей, и человек, прослуживший в ней от лейтенанта до генерала, знаком всем ветеранам так, как он сам себя не знает. Наш главный политработник был, как выразился один мой знакомый, «генералом от авиакатастроф». Незадолго до балетного десанта, на аэродроме близ Ленинграда, погибло большинство высшего командования Тихоокеанского флота. Требовалось много командных кадров, дело с назначениями затягивалось. Министр «рубанул» по-военному - назначить вместо погибших их заместителей без всяких обсуждений их профессиональных возможностей. Вот так и стал С. генералом. Раньше он служил в нашем гарнизоне и имел «уличный псевдоним» «таинственный монах». Русский народ в прозвищах и кличках редко ошибается. Наш «монах» сидел в кабинете спокойно, носа дальше приемной не высовывал и ничего не решал.
Первым докладывал начальник Дома офицеров. Он только что вернулся со спецзадания - посещения концертов воспитанников С.Н. Головкиной, что прошли во флотских гарнизонах.
Давайте немного отвлечемся, чтобы были понятней дальнейшие события. На флоте существует, если не антагонизм, то ревностное соперничество между подводниками и надводниками, большими и малыми кораблями, морской пехотой и береговыми ракетчиками. Но самым махровым цветом выделяется соперничество между авиацией и ...всеми остальными.
В заключение своего доклада начальник Дома офицеров сказал: «Флот не справился». Сказано это было без всякого намека на улыбку и с твердой уверенностью в том, что авиация сумеет утереть нос флоту в деле соответствующего восприятия концертов московских балетных учеников.
Присутствующие сурово молчали, очевидно, осуждая флотских командиров, которые «не сумели обеспечить, отнеслись халатно...». Я же, не почувствовав серьезности момента, дурашливо заявил: «Я что-то в балете не очень, наверное, и другие не представляют, в какой момент надо аплодировать». ЧВС вопросительно взглянул на культурного работника: «Правильное замечание». Начальник Дома офицеров, тонко улыбнувшись безграмотности «строевых», снисходительно разъяснил, что самым подходящим для аплодисментов является момент, когда балерина быстро бьет ножкой другую ножку. Мне бы, конечно, помолчать, но я не смог удержаться: «Могут перепутать. Это дело на самотек пускать нельзя, требуется организация».
Огромный зал Дворца культуры угольщиков был заполнен офицерами и прапорщиками - форма одежды №2, повседневная - в кремовых рубашках без галстуков. В партере своим видом выделялись два ряда. Это были командиры и замполиты частей - форма одежды №2, парадно-выходная - в белых тужурках и белых рубашках с галстуками. (Лето, между прочим, в Приморье жаркое и душное, напоминает русскую баню). Центром группы был сам ЧВС и начальник Дома офицеров. В самых подходящих моментах «культурный офицер» дотрагивался до пуки ЧВС, тот отработанными жестом и мимикой посылал сигнал - и ... звучали аплодисменты.
Впрочем, среди балетных учеников, наверное, действительно были талантливые артисты, потому что все чаще и чаще аплодисменты начинались не из середины партера...
По слухам, главная балетная дама страны осталась довольна концертом в г. Артеме и свое удовольствие вполне могла бы выразить при встрече Д.Ф. Устинову, с которым она, опять же по слухам, жила по соседству.